Блог Головизнина Сергея

Сегодня национальная гвардия Грузии под командованием Тенгиза Кетовани под предлогом защиты железнодорожных путей вошла в Абхазию.

Начался Грузино-Абхазский конфликт. На стороне абхазов выступила Конфедерация горских народов Кавказа и казаки.

"В ночь с 13 на 14 августа передовые отряды грузинской армии неожиданно перешли Ингурский автомобильный мост, заняли Гали, утром 14 августа заставили сдаться маленький абхазский пост у села Охурей, захватили в плен главу администрации Очамчирского района Игоря Гургулия; затем один из грузинских отрядов без боя овладел Очамчирой, остальные двинулись по трассе к Сухуми, встретив по пути сопротивление только у абхазского села Тамыш и в Агудзере, где произошел короткий бой с подразделением внутренних войск. В Сухуми грузины заняли Келасурский район города и объединились с боевиками Ахалая, но на Красном мосту у реки Беслетки, при въезде в центр города, были остановлены бойцами полка внутренних войск и ополченцами. Над городом появились грузинские боевые вертолеты; они начали бомбить пляж российского санатория Московского военного округа, другие пляжи, заполненные отдыхающими, здание Верховного Совета."

Спартак Жидков "Бросок малой империи"

Третье восстание звиадистов, не подавленное до конца, в августе 1992 года стало вновь набирать обороты. 10 августа мингрелы окружили и взяли в плен под Чхороцку отряд грузинской полиции. На следующий день отряд из 50 звиадистов захватил в доме Михаила Кобалия, на переговорах по освобождению Кавсадзе, министра внутренних дел Грузии Романа Гвенцадзе, государственного советника по вопросам национальной безопасности Саларидзе и еще 10 крупных полицейских чиновников. Поздно вечером группа звиадистов пыталась перейти в Абхазию через Ингури, но абхазский пост не пропустил их. Зато в Мингрелии районы Цаленджихи, Сенаки и Зугдиди снова оказались под контролем звиадистов-партизан; остальные города, как уже повелось, готовы были признать их власть в любой момент.

К этому времени грузинское военное командование уже негласно разработало так называемую операцию «Меч» – план внезапного вторжения в Абхазию и ее оккупации. Этот план предусматривал движение ночью по железной дороге поезда с вооруженными госсоветовцами и высадку десантов на каждой станции: таким образом, наутро все ключевые пункты оказались бы под контролем грузин.[1] Однако грузинам спутал карты новый всплеск активности звиадистов, особенно устроенный последними взрыв железнодорожного моста через Ингури, так что он на время вышел из строя. Поэтому Госсовет принял на вооружение новый план похода – по автомобильной дороге и по морю. При этом грузинам удалось искусной пропагандой завуалировать свои намерения: все военные приготовления подавались как подготовка к действиям против мингрелов.

Днем 12 августа отряд в 3 тысячи гвардейцев отправился в Мингрелию и вошел в Сенаки. Из Зугдиди звиадисты отступили сами, город в очередной раз заняли грузины. Далее заместитель министра внутренних дел Давид Зеикидзе выдвинул ультиматум: если в четверг (т.е. 13 августа) до 12 часов дня звиадисты не освободят всех заложников, «силы правопорядка» – 25 тысяч человек – придут на территорию Мингрелии и «войдут в каждый дом, двор, семью, чтобы найти заложников». Срок ультиматума истек, но заложники отпущены не были. Шеварднадзе назвал амнистию ошибкой, а Госсовет начал готовить к походу большую армию. На ее проводах в Тбилиси Шеварднадзе произнес торжественную речь и благословил гвардейцев на успешные действия. Абхазы слегка встревожились, и Ардзинба 13 августа связался по телефону с Шеварднадзе, который, однако, заверил его, что ввода войск в Абхазию не будет. Абхазы даже сняли свои посты с Ингури, так как Шеварднадзе просил принять меры по недопущению провокаций.

Позднее, оправдывая свои действия, грузины прежде всего доказывали необходимость навести порядок на железных дорогах – они подразумевали взрывы и ограбления в Мингрелии, а посторонние плохо разбирались, где же в действительности звиадисты устраивали взрывы. Грузины особо настаивали, что обязаны освободить заложников, поскольку они находятся в Абхазии, в Гальском районе (хотя удерживали их не абхазы, а звиадисты). Также утверждалось, что командовавший походом Тенгиз Китовани по своей неуправляемости специально нарушил приказ и напал на Абхазию, чтобы скомпрометировать Шеварднадзе и развязать войну; однако мы уже говорили, почему абхазская война была выгодна Госсовету вообще и Шеварднадзе в частности. В Тбилиси твердили о желании защитить грузинское население Абхазии, но ввод грузинских войск был наихудшим способом для достижения этой цели. Несомненно, что в августе 1992 года, спустя восемь месяцев после распада СССР, Абхазия все еще жила спокойной «советской» жизнью, и что армия Госсовета, вступив в Абхазию, дала толчок цепной реакции мести.

"В 20-х числах июля Шеварднадзе предпринял новую миротворческую поездку – в Мингрелию. Здесь третье восстание звиадистов не было подавлено окончательно; на окраинах Зугдиди постоянно происходили перестрелки, продолжались нападения на товарные и пассажирские поезда (в разграблении нередко принимало участие население целых сел), взрывы железнодорожных мостов. Кавсадзе оставался в заложниках, о его местонахождении никто не знал. Антиправительственные настроения в Мингрелии усилились еще больше. Уже в Сенаки, куда Шеварднадзе прибыл с большой свитой, горожане встретили его очень враждебно, бросали в него камнями. В Мартвили на крышах домов стояли вооруженные люди и скандировали «Зви-а-ди!». В Цаленджихе толпа кричала Шеварднадзе «Убийца! Убийца!»; никто не хотел вступать с ним в переговоры. Глава Грузии так и не решился посетить Зугдиди."

Спартак Жидков "Бросок малой империи"

Эдуард Шеварнадзе приезжал тогда к нам в учебный центр – уговаривал наших офицеров остаться в Грузии и перейти в ВМС Грузии. Обещал золотые горы. Практически никто не согласился. Однако знаю одного старшего лейтенанта-связиста, который перешел, и стал начальником связи грузинских ВМС. И то, он был грузином. 

СКР-112

В 1992 году сторожевой корабль СКР-112 стал первым кораблём ВМС ВС Украины. 21 июля он был угнан из пункта базирования в Донузлаве в порт Одессы. Командование Черноморского флота расценило акцию как мятеж, и несколько кораблей пытались остановить СКР-112. Но из-за вмешательства командования ВС Украины, сторожевой корабль достиг Одессы. Это событие оказало влияние на судьбу ЧФ.

В июле 1992 года для экипажей Черноморского флота, присягнувших на верность Украине, сложилось очень тяжёлое положение. Несмотря на достигнутые соглашения, усиливалось давление на тех, кто добровольно решил служить украинскому народу. Моряки, не выдерживая психологического прессинга, буквально убегали с кораблей, обращаясь за помощью к орггруппе Военно-Морских сил Украины. Кульминацией нездоровой атмосферы на флоте, стал отчаянный переход из Крыма в Одессу корабля СКР-112, которым командовал капитан-лейтенант Сергей Настенко.

Сергей Настенко, командир СКР-112

В предшествовавшие этим события дни, с должности начальника 17-й бригады был снят капитан 2 ранга Николай Жибарев, капитан 2 ранга Юрий Тарабукин, помощник командира дивизиона капитан-лейтенант Василий Горобец. От Сергея Настенко неоднократно требовали подачи рапорта на увольнение в запас, по уже известной причине принятия присяге на верность народу Украины.

Обращая внимание на пассивность руководства Министерства обороны Украины, моряки совместно с командованием решили что-либо предпринять, чтобы привлечь внимание к 17-й бригаде кораблей Крымской Военно-Морской базы. Было выдвинуто предложение совершить демонстративный дневной переход в Одессу с гордо поднятым Государственным флагом Украины. По воспоминаниям Николая Жибарева, кроме непосредственных участников событий о готовящейся акции, до момента начала её осуществления, не знал никто, включая высшее руководство Минобороны и ВМС.

Николай Жибарев, командир 17-й бригады

Хронометраж событий:

Утром 21 июля на сторожевой корабль СКР-112 прибыл капитан 1 ранга Анатолий Данилов, флагманский минёр капитан 3-го ранга Олег Шитиков и помощник комдива капитан-лейтенант Василий Горобец. На встрече с командой корабля обговаривалась возможность перехода в один из портов Украины под украинским флагом. Учитывалось, что личный состав еще в начале 1992 года присягнул Украине. План получил единогласную поддержку.

8.15 – на борт корабля прибыл начальник штаба 307-го дивизиона капитан 3-го ранга С. Семёнов, бывший старшим на учениях: как раз в этот день СКР-112 должен был участвовать в подготовке празднования Дня ВМФ.

Когда корабль получил разрешение выходить на учения, на ходовой мостик поднялся капитан 2 ранга Николай Жибарев и объявил: как старший в воинском звании и должности, он принимает командование кораблём на себя. Сразу же была поставлена задача покинуть Донузлав и идти в открытое море.

8.30 – капитан 3 ранга Семёнов хотел воспрепятствовать событиям, но был нейтрализован Жибаревым, Шитиковым, Горобцом и Настенко.

Когда СКР-112 выходил из озера, корабли 112-й бригады ЧФ пытались срочно отшвартоваться, чтобы успеть помешать сторожевику выйти на внешний рейд. Команда СКР-112 имела возможность прослушивать переговоры оперативного дежурного и кораблей, готовящихся к погоне.

8.56 – над СКР-112 поднялся украинский флаг.

На выходе из Донузлава преследование сторожевого корабля начали малый противолодочный корабль МПК-93 и малый десантный корабль на воздушной подушке МДК-184. Однако команда МДК-184 по недоразумению решила, что МПК-93 действует по сговору с СКР-112, и корабли стали мешать друг другу выйти из озера, что отняло у них 15 минут.

9.25 – начальник штаба флота вице-адмирал Груинов распорядился поднять в воздух гидросамолёт Бе-12 для установления связи с СКР-112 и наблюдения за ним. Но взлёт был тут же запрещён приказом начальника смены Киевского зонального центра управления полётами подполковника Гриненко, запрет подтвердил начальник управления Военно-Воздушных сил Украины генерал Тимошенко.

10.00 – командующему ВМС Украины поступает информация о действиях СКР-112. Он немедленно связывается с начальником штаба ЧФ вице-адмиралом Гуриновым и предлагает, отпустить корабль в Одессу, раз этого хотят люди. Но в ответ получает угрозу применения в отношении СКР-112 оружия.

Находящийся на МДК-184 начальник штаба дивизиона капитан 3 ранга Тушев, получил приказ применять оружие, но, оценив возможные последствия своих действий, приказал вести огонь с артустановки АК-230 не по самому кораблю, а рядом. Было произведено 3-4 очереди прямо по курсу СКР-112.

С. Тушев, через несколько минут установив связь с командой СКР, передал, что он получил приказ любыми способами вернуть корабль на базу. На что Жибарев ответил: «Я иду под Государственным флагом Украины в её территориальных водах и следую в украинский порт Одесса. На провокации отвечать не буду, но готов себя защищать».

Командующий ВМС Украины вице-адмирал Кожин прибывает на севастопольское радио, где прерывается эфир для срочного обращения командующего. В своей речи он вкратце описал обстановку и сообщил, что против экипажа СКР-112 может примениться оружие, что приведёт к жертвам. А на корабле служат, в том числе, и представители Севастополя, поэтому Кожин попросил горожан срочно звонить по всем номерам командного пункта Черноморского флота и требовать мирного разрешения ситуации.

10.25 – с часовой задержкой в воздух поднялся Бе-12, но тут же ему на перехват с аэродрома Бельбек Севастополя стартовал украинский истребитель.

МДК-184 получил приказ таранить СКР-112, находившийся впереди всего в 15 метрах. Благодаря искусному маневрированию сторожевику удалось 5 раз избежать столкновения.

13.00 – у МДК-184 заканчивалось горючее, и он получил разрешение возвращаться.

Возле мыса Тарханкут к СКР-112 приблизился украинский пограничный катер, чтобы сопровождать корабль в Одессу.

В воздух подняли 2 самолёта Бе-12, получившие приказ провести имитацию торпедной атаки на СКР-112. Командир звена потребовал повторить приказ снова, но уже при включённом магнитофоне, на что не получил ответа.

Из Одессы навстречу сторожевику вышли два пограничных корабля Украины: №632 и №626. Также командование Одесского военного округа выслало истребитель Су-27, который догнал гидросамолёты, возвратившиеся на Качинский аэродром в Севастополе. Истребитель курсировал над СКР-112, с целью предотвращения возможного захвата.

Из Севастополя вышел СКР «Разительный» и ракетный катер РК-260. Через полчаса он настиг сторожевой корабль и начал небезопасно маневрировать, кидать швартовые концы, пытаясь попасть ими в винты СКР-112. На борту сторожевика сыграли боевую тревогу, была отдана команда: «Держать боезапас готовым для подачи на орудия».

Разительный преследует СКР-112

17.00 – появился «Разительный», который вместе с РК-260 и МПК-93 безуспешно пытались зажать СКР-112 и остановить его.

Жибарев отправился на борт «Разительного», чтобы провести переговоры с его командиром капитаном 1 ранга Силиным. Тот тоже готовился дать присягу народу Украины и понял позицию команды СКР-112.

В конфликт вмешался министр обороны Украины генерал-полковник Морозов, а также командующий одесским военным округом генерал-лейтенант Радецкий. Преследование СКР-112 было прекращено.

18.50 – сторожевой корабль пришёл во внутреннюю гавань порта Одессы.

СКР-112

21.30 – на СКР-112 прибыло командование ВМС Украины, Крымской ВМБ, офицеры штаба ЧФ и представители Севастопольской городской госадминистрации. Позже прибыло командование Одесского ВО вместе с представителем Президента Украины в Одесской области.

Командир первого украинского корабля в дальнейшем был назначен на флагман ВМС ВС Украины фрегат «Гетман Сагайдачный», со службы уволился в звании капитана 1-го ранга. Николай Жибарев стал контр-адмиралом Государственной погранслужбы.

В 20-ю годовщину памятного перехода Николай Жибарев рассказал в интервью армейскому журналу «Камуфляж», что спустя несколько дней после тех событий его и командира корабля Настенко вызвали к генерал-полковнику Морозову. Тот сказал морякам: «Не хочу оценивать предпринятые вами действия, но получилось, что вы сделали нужное дело. Из-за перехода СКР-112 теперь состоится встреча руководства Украины и России на уровне президентов. Появилась надежда, что проблема Черноморского флота будет решена». И он оказался прав, уже 3 августа Кравчук и Ельцин подписали в Ялте соглашение о разделе Черноморского флота.

Источник: http://seabreeze.org.ua/komandirvms-ukrainyi-godovshhina/

24 июня 1992 года средства массовой информации сообщили о попытке вооруженного восстания звиадистов в Тбилиси. Согласно официальным данным, около четырехсот звиадистов под командованием Вальтера Шургая захватили ночью оружие на базе внутренних войск, напали на здание телецентра, овладели телецентром и телевышкой и объявили по Грузинскому телевидению о начале всеобщего звиадистского восстания. Однако мятеж был подавлен, еще не успев начаться. К 13.30 части войск Госсовета взяли телецентр штурмом – при этом погибло сорок человек, а Вальтер Шургая и еще несколько депутатов звиадистского парламента, оказавшиеся в здании, были арестованы.

Немедленно после подавления мятежа по Тбилиси и по всей Грузии прокатилась волна арестов звиадистов и просто подозреваемых в нелояльности. Если человек успевал укрыться от полиции, в заложники забирали его родственников. Размах и оперативность репрессий невольно наводят на мысль о том, что «переворот» отвечал интересам властей и весьма напоминал поджог рейхстага; тбилисские звиадисты события 24 июня называли «Эдуард-шоу».
Уже после разгрома звиадистов в Тбилиси в городах Мингрелии (Зугдиди, Поти), а также в Сухуми прошли радостные митинги; но когда выяснилось, что ликование было преждевременно и теперь предстоит разбирательство с «заговорщиками», сторонники президента растерялись.

Часть партизан захватила железнодорожную станцию Ингири под Зугдиди, перерезав линию Гали – Сенаки; но сил у них было очень мало. Зато абхазы 24 июня весьма плодотворно воспользовались событиями в Тбилиси. Они ненадолго перекрыли автомобильные дороги по всей автономной республике и предложили Гиви Ломинадзе покинуть здание министерства внутренних дел. Он ответил категорическим отказом; тогда отряд абхазских внутренних войск окружил и без особого труда занял министерство. Когда штурмовавшие ворвались в кабинет Ломинадзе, он попытался применить оружие, но получил удар прикладом в лицо. Ломинадзе вывели из здания, отвезли в аэропорт, посадили в самолет и отправили в Тбилиси.

К вечеру богатого событиями дня 24 июня стали известны результаты переговоров за закрытыми дверями российского президента и председателя грузинского Госсовета в Дагомысе. Прекращение огня, вывод из Южной Осетии грузинских вооруженных формирований, ввод «смешанного контингента» миротворческих сил России, Грузии и Северной Осетии, вывод из Южной Осетии 37-го инженерно-саперного и 27-го вертолетного полков и отмена экономических санкций, введенных против Грузии по инициативе Северной Осетии – такой договоренности достигли Ельцин и Шеварднадзе. Но только месяцы спустя стало достоверно известно о российско-грузинском соглашении, заключенном на той же встрече, – о передаче Грузии российскими военными ведомствами большого количества оружия: современных танков, бронетранспортеров, зенитных и градобойных орудий и всевозможных боеприпасов к ним. Нет нужды говорить о значении этого договора: во внутригрузинских конфликтах обладание военной техникой было залогом победы. И в Осетии, и в Мингрелии грузинам приносила победы не столько численное превосходство, сколько российское оружие. Без него грузинские гвардейцы проиграли войну в Южной Осетии при Гамсахурдия и не смогли взять бункер во время переворота.

Внимание Госсовета снова переключилось на запад: здесь партизанское движение активизировалось с начала июля, когда Зугдиди перестал подчиняться Тбилиси. Так началось третье мингрельское восстание, которое в отличие от двух первых не приняло таких масштабов. Госсовет уже не выпустил инициативу из своих рук и не позволил звиадистам восстановить свою власть ни в Сенаки, ни в Поти. Здесь партизанам лишь удалось взорвать и повредить несколько мостов.

Тем временем подавление июльского восстания звиадистов сопровождалось гораздо большими жестокостями, чем в январе и апреле. 6 июля в Цаленджихе Джаба Иоселиани с отрядом «мхедрионцев» был внезапно окружен партизанами, но быстро прорвал окружение и разбил звиадистов. Со стороны «мхедрионцев» было убито 12 человек и ранено 60, потери звиадистов исчислялись десятками, около ста человек попало в плен. Войска Госсовета взяли Цаленджиху и устроили в ней жестокий погром, сожгли почти весь городок, превратили церковь в склад трупов. Бойня в Цаленджихе ужаснула всю Мингрелию; тысячи мингрелов в страхе бежали в Абхазию, к своим родным или знакомым. 7 июля госсоветовцы заняли Зугдиди, но восстание не было подавлено: звиадисты продолжали партизанскую войну. Теперь они перешли к методам, которые на международном языке принято называть террористическими: закладкой мин, разрушению коммуникаций, грабежам товарных составов, захватам высокопоставленных заложников. 9 июля в районе Цаленджихи звиадисты обстреляли автомобиль с вице-премьером Сандро Кавсадзе, водитель был убит, Кавсадзе попал в плен. Грузины погнались за похитителями на вертолетах, но догнать их не смогли и найти в условиях массового неповиновения населения – тоже.
После разгрома повстанцев в Мингрелии опять установилось некое подобие равновесия: партизаны скрывались в горных лесах, на их стороне было прекрасное знание местности. Грузины понимали, что выкуривать партизанские отряды из ущелий – дело трудное, на него придется бросить чуть ли не всю грузинскую армию, а война при этом может перейти в национальную, и мингрелы начнут требовать для себя этнической автономии, отделения от Грузии. А пока мингрельские звиадисты рассматривали эту войну как гражданскую, и в случае победы не могли остановиться на границах Мингрелии – для них война могла закончиться только в Тбилиси.

Весь июль в Мингрелии, точнее, в районе Зугдиди – Сенаки продолжались грабежи поездов. Конечно, методы сопротивления звиадистов не укладывались в рамки международного права, но выбирать им уже не приходилось: Госсовет отдал Мингрелию на полный произвол «компаний», которым было позволено делать здесь все, что заблагорассудится; именно здесь прославился жестокостями и мародерством «Белый орел», разнузданностью превосходивший все другие формирования. Поэтому Шеварднадзе вынужден был снова и снова отводить свои войска из партизанских районов, иначе вся Мингрелия поднялась бы на борьбу с ним.

"Эдуард Шеварднадзе в июне 1992 года выступал в роли миротворца, всемерно желающего прекратить войну (но притом не согласного ни на какие уступки сепаратистам «Цхинвальского региона»), однако связанного по рукам неподчинением ему полевых командиров – членов Госсовета, в частности, Тенгиза Китовани. Еще в начале июня Шеварднадзе заявил, что не контролирует ситуацию из-за конфликта с Китовани, и в нападении гвардейцев на российский учебный танковый полк в Гори 13 июня также обвиняли именно последнего. В этом инциденте участвовало около 200 гвардейцев, целью их был захват оружия. Небольшой российский отряд отбил нападение; грузины потеряли 12 человек убитыми, 20 ранеными и 28 пленными, из русских погибли два офицера и восьмилетняя девочка, дочь одного из военнослужащих."

Спартак Жидков "Бросок малой империи"

Представители грузинского министерства обороны на переговорах с командованием Черноморского флота 26 – 29 мая в Севастополе не смогли добиться выделения Грузии ее доли боевых кораблей (Грузии были обещаны только суда третьего класса: сторожевые катера, малые десантные корабли и т.п.).

Впоследствии Черноморский флот был разделен только между Россией и Украиной, несмотря на поддержку последней грузинских притязаний. Конечно, такая позиция Москвы могла представляться несправедливой, но она в целом соответствовала сложившейся после распада СССР практике, согласно которой Россия приняла на себя долги союзных республик, за что они уступили ей свое имущество за рубежом. Для всех было очевидно, что с моря Грузии никто не угрожает, и грузины, получив военные суда, могли бы применить их исключительно для вооруженного подавления суверенитета автономий, то есть Абхазии и Аджарии.

"В начале мая 1992 года весь Цхинвальский район снова был охвачен военными действиями. Цхинвал был осажден с севера, востока и юга, и бои с применением танков и артиллерии шли у самых окраин осетинской столицы. В городе почти не осталось детей, и толпы беженцев уходили через Рокский туннель на север."

Спартак Жидков "Бросок малой империи"

Карабахские армяне 8 мая 1992 года заняли Шушу, после изгнания оттуда азербайджанцев весь Нагорный Карабах и Шаумяновский район к северу от него оказались в руках армян. Азербайджан затрясла политическая борьба. Отставленный в марте президент Аяз Муталибов 14 мая попытался снова захватить власть, но был тут же свергнут, и к власти пришла партия националистов во главе с Абульфазом Эльчибеем. Так в Азербайджане состоялась революция, подобная звиадистской по содержанию. В это же время карабахцы взяли Лачин и пробили «коридор» в Армению; военные действия разгорелись по всей армяно-азербайджанской границе – националисты Эльчибея главной задачей поставили покорение Карабаха.

И военнослужащие и гражданские терялись в догадках из-за неопределенности дальнейшего существования соединений на территории Грузии, неясности перспектив вывода войск на территорию Российской Федерации. Длительное время правительство России и и главком ВМФ не могли принять кокое-либо политическое решение, а эмиссары вновь создаваемых Военно-морских сил Грузии вели пропаганду о переходе кораблей и судов под юрисдикцию Грузии. Не отставали от них и украинские агитаторы, предлагавшие перейти под юрисдикцию Украины. Но позиция экипажей боевых кораблей бригады охраны водного района и судов обеспечения была однозначной – служить только России. Неоднократные обращения во все инстанции, включая президента РФ Ельцина, не давали никаких результатов. И тогда 19 апреля 1992 года на кораблях и судах бригады, дислоцированных в Поти, были подняты Андреевские флаги.